| Методы криптографической защиты информации в России
в XIX веке в основном воспроизводили аналогичные методы западных
стран с учетом собственного криптографического опыта XVIII века.
Однако появлялись и оригинальные идеи их усложнения для усиления
стойкости, и новые шифры. Одновременно уделялось значительное
внимание вопросам перехвата и дешифрования иностранных посланий
и переписки антигосударственных организаций в самой России. Этим
вопросам придавалось огромное значение на высшем государственном
уровне. Так, например, Николай I и Александр II охотно читали
выписки из перлюстрированных писем и, используя эту информацию,
принимали важные решения.
В начале XIX века в России была произведена реорганизация органов
управления страной. Манифестом Александра I вместо коллегий
учреждались министерства. В частности, было организовано министерство
иностранных дел (МИД), руководителем которого был назначен граф
А. Р. Воронцов. Канцелярия МИД содержала четыре основные экспедиции
и три секретные. Первая секретная - цифирная (шифровальная),
вторая - цифирная (дешифровальная), третья - газетная (служба
перлюстрации). Позднее экспедиции стали называться отделениями.
"Черный кабинет" России, сосредоточенный в основном
в МИД, совершенствовал методы, технику перехвата и перлюстрации
сообщений иностранных государств. На почтамтах были созданы
профессиональные службы по перехвату и перлюстрации дипломатической
переписки, разрабатывались методы быстрого копирования, перлюстрации
без улик (подделка печатей и т. д.), оперативного ознакомления
с содержанием сообщений и передачи их дешифровальным органам.
За успехи в этой работе императоры щедро награждали подчиненных:
например, один из чиновников "черного кабинета", который
изобрел новый эффективный метод подделки печатей и аппарат для
вскрытия конвертов паром, высочайшим указом был награжден орденом
Святого Владимира 4-й степени "за полезные и применимые
в деле открытия".
Обычно шифры классифицировались на общие и индивидуальные.
Общие шифры предназначались для нескольких корреспондентов,
как правило, расположенных в одном географическом регионе. Они
обеспечивали им связь между собой и с "центром". Индивидуальный
шифр предназначался исключительно для связи с центром. Идея
такого разделения восходила еще к временам Екатерины II.
Одной из ярких личностей, связанных с российской криптографией
начала XIX века, являлся барон П.
Л. Шиллинг фон Канштадт.
В историю криптографии Шиллинг вошел, прежде всего, как изобретатель
так называемого биграммного шифра, который являлся комбинацией
шифра перестановки с шифром многозначной замены на биграммах
(двухбуквенных сочетаниях) [3].
Цифирное дело в России развивалось и шифры стали употребляться
не только для зарубежной, но и внутренней переписки. Известно,
что сенатор, тайный советник Тапильский, посланный из Петербурга
Александром II в Москву к митрополиту Филарету с просьбой составить
царский манифест 1861 года об освобождении крестьян, имел личный
шифр для почтовых отправлений. Деликатность миссии сенатора
заключалась лишь в том, что царь считал нежелательным разглашение
факта поручения духовному лицу светского дела. С выстрелами
в царя Каракозова наступил, новый период деятельности российской
криптографической службы. Началось состязание охранки с революционерами:
кто быстрее - жандармы переловят террористов или террористы
убьют царя. Сейчас историки наперебой предлагают имена: Азеф,
Гапон, Дегаев, Малиновский, Окладский, Романов, Тихомиров (перечислены
фамилии агентов царской охранки.) - вот кто предавал охранке
имена революционеров и их планы. Однако, начиная с семидесятых
годов XIX века и до революции, правительственные криптоаналитики
читали все без исключения перехватываемые шифровки революционеров.
Конечно, без агентов не обойтись, но, владея техникой вскрытия
шифров, можно получить информации много больше, чем ее давали
несколько сотен агентов охранки. Документальных подтверждений
этому множество, например: "3.01.1910. Начальнику Санкт-Петербургского
губернского жандармского управления. Департамент полиции...
препровождает при сем Вашему Превосходительству ключ к шифру
и разбор шифрованной записки, отобранной по обыску у Якова Свердлова..."
В своих мемуарах генерал П.П. Заварин писал о криптологе Зыбине,
что простые шифры он разбирал с первого взгляда, а сложные приводили
его в состояние, подобное аффекту, которое длилось, пока ему
не удавалось расшифровать документ. Сам Зыбин говорил, что "за
всю свою жизнь не расшифровал только одного письма по делу австрийского
шпиона, но это было давно, теперь я и с ним не провалился бы!"
Историкам, изучающим российское революционное движение, нужно
исходить из предположения, что почти все письма подпольщиков
перехватывались, а значит, и читались в цифирной палате. Но
единственный раз в мемуарах уральского рабочего довелось прочесть
предположение, что жандармы знали многое из писем, даже если
те были шифрованные [10].
В ХIХ веке бурный рост революционного движения в России породил
активное противоборство между революционными организациями,
стремившимися защитить собственную информацию, и правоохранительными
органами, защищавшими существовавшую тогда политическую систему
(против революционеров работали дешифровальщики, службы перлюстрации
и цензуры). Однако следует отметить, что с внутренней перепиской
перлюстраторы и цензоры активно работали и ранее.
Органы государственной почтовой цензуры стали играть важную
роль в России в XVIII веке.
Первым серьезным революционным выступлением в России стало
восстание на Сенатской площади Санкт-Петербурга в декабре 1825
года. После подавления восстания декабристов многие из его участников
оказались в местах заключения, где для общения между собой и
с другими узниками использовали шифры. Приведем примеры.
Один из активных участников этого выступления Вильгельм Кюхельбекер
был отправлен в ссылку в Сибирь. В пересыльной тюрьме его соседом
оказался князь Сергей Оболенский, наказанный за разгульный образ
жизни (картежник, игрок, забияка и т. д.) и не имевший никакого
отношения к декабристам. Вильгельм решил установить с ним связь
путем перестукивания по тюремной азбуке. В ответ он получал
удары по стене руками и ногами. Кюхельбекер сумел передать Оболенскому
записку и получить ответ, начинавшийся так: "Дорогой сосед
зовут меня князь Сергей Оболенский я штабс-ротмистр гусарского
полка сижу черт его знает за что, будто за карты и рулетку а
главнейшее что побил командира …?"
Кюхельбекер понял, что тот не в ладах с русским языком, и прекратил
попытки использовать перестукивание для общения с ним.
Когда Оболенского перевели в Грузию, где в то время находился
друг Кюхельбекера А. С. Грибоедов, Вильгельм сумел передать
письмо для него князю. Однако при обыске письмо было обнаружено
и далее установлено, что оно написано рукой Кюхельбекера. Грибоедову
этот факт создал очевидные проблемы (связь с декабристами),
однако он сумел доказать свою невиновность.
После декабрьских событий братья Бестужевы оказались в Петропавловской
крепости. Они использовали для связи между собой "тюремную
азбуку", в основе которой лежал шифр Полибия. Далее в своих
воспоминаниях М. Бестужев пишет: "Когда мы достукались
досыта, нам захотелось распространить наше отношение с соседями,
и преимущественно с Рылеевым, который тогда сидел через одну
камеру от брата. Но, к несчастью, в этой камере сидел Одоевский,
молодой, пылкий человек и поэт в душе… Этот-то пыл физической
деятельности и был причиной, что даже терпение брата Николая
разбилось при попытках передать ему нашу азбуку. Выждав минуту
тишины в его каземате, едва брат начинал стучать ему азбуку,
он тотчас отвечал таким неистовым набатом, колотя руками и ногами
в стену, что брат в страхе отскакивал, чтоб не обнаружить нашего
намерения. Самая ничтожная безделица разбила в прах наши мечты…
Одоевский не знал азбуки по порядку".
Князь А. Одоевский после окончания срока каторжных работ был
переведен на Кавказ простым солдатом, где вскоре умер в экспедиции
против черкесов. А перестукивание с использованием шифрования
по квадрату Полибия позднее широко применялось арестованными
революционерами - народниками, большевиками и др.
После событий, произошедших в декабре 1825 года, Николай I решил
реформировать тайную службу с целью ее усиления. Прежняя служба,
функции которой выполняли тайная канцелярия Павла I и особенная
канцелярия при Министерстве юстиции, а затем (в годы правления
Александра I) тайная канцелярия при Министерстве внутренних
дел, по мнению императора, не отвечала потребностям времени,
так как не смогла своевременно раскрыть заговор.
Чтобы предотвратить в будущем события, подобные декабрьскому
восстанию, за настроениями в обществе следовало установить строжайший
контроль. Николай I решил привлечь к этой работе образованных,
известных в обществе людей, которые бы придали тайной службе
соответствующий имидж. В результате было создано знаменитое
III отделение Собственной его императорского величества канцелярии,
во главе которого был поставлен генерал Бенкендорф, участник
войны 1812 года [6].
В 1876 году возвратившийся из ссылки М. Натансон возглавил
так называемую "Северную революционную народническую группу".
Осенью 1876 года группа Натансона слилась с рядом провинциальных
кружков и отдельными уцелевшими от арестов революционерами.
Это и стало фактическим началом знаменитого революционного общества
"Земля и Воля". Целью Общества ставилась подготовка
восстания под лозунгом "Земля и Воля".
Одним из основных подпольщиков, занимавшихся организационными
проблемами "Земли и Воли", был Алексей Оболешев.
Он руководил решением вопросов по разработке и внедрению шифров,
а также созданием сети конспиративной переписки. Оболешев принимал
участие в разработке упомянутого выше устава организации. В
нем была упомянута возможность использования шифров для связи,
при этом оговаривалось, что "...шифры и пароли, существующие
для сношений между членами основного кружка, не должны быть
известны никому, кроме членов основного кружка". Не отвергая
возможность шифрованной переписки, устав рекомендовал максимально
использовать возможности передачи информации при личных встречах.
При передаче наиболее важной информации категорически запрещалось
прибегать к переписке, даже шифрованной. Из этого следует, что
уже на начальной стадии организации своей деятельности революционеры
понимали, что их шифры могут быть вскрыты противником. Веры
в абсолютную стойкость шифров теперь уже не было. Таким образом,
из всей предыдущей деятельности различных революционных организаций
были сделаны правильные выводы.
В "Земле и Воле" использовались различные типы шифров:
квадратные шифры Полибия, шифры перестановки, числовые ключи
Гронсфельда, однако основной стала новая система, получившая
также название гамбеттовской, но качественно отличающаяся от
уже известного ключа Гронсфельда. Оболешев внедрил в практику
шифрования организации систему, основанную на шифре Виженера.
Вскоре система подверглась усовершенствованию, подпольщики быстро
поняли, что пользоваться громоздкой таблицей при шифровании
и расшифровании не очень удобно. В целях конспирации ее требовалось
составлять только в момент работы над криптограммами, а затем
приходилось уничтожать.
Все это привело к скорому появлению цифрового варианта той же
системы, нашедшего широкое применение и давшего толчок к дальнейшему
совершенствованию шифра Виженера [7].
"Государственная" криптография в основном опиралась
на опыт западных стран. Тем не менее, создавались оригинальные
способы криптографической защиты информации, которые значительно
усилили известные к тому времени шифры. Наряду с "государственной"
появилась и начала активно развиваться "антигосударственная"
криптография, использовавшаяся различными антиправительственными
организациями. В целом, государственная криптография в России
находилась на уровне, не уступающем западным странам.
|
